Много было сказано о криминализации секс-работы, и о том, что ее запрет просто загоняет данную индустрию в тень, что соответственно делает ее еще более опасной для секс-работников. В Америке, например, уличные работники вынуждены работать в менее населенных районах, чтобы избежать ареста, что и делает их более уязвимыми к насилию.

Много было сказано о криминализации секс-работы, и о том, что ее запрет просто загоняет данную индустрию в тень, что соответственно делает ее еще более опасной для секс-работников. В Америке, например, уличные работники вынуждены работать в менее населенных районах, чтобы избежать ареста, что и делает их более уязвимыми к насилию.

Законы, криминализирующие секс-работу, подвергают секс-работников жестокости полиции, которая выбирает в качестве целевой группы секс-работников – представителей меньшиств, которые уже и так маргинализованы, например, трансгендерные женщины и/или женщины цвета. Заявления о насилии сексуального характера преследуются менее серьезно, и полиция часто высмеивает, стыдит либо разгоняет секс-работников.

Секс-работников рассматривают в качестве людей, которые подстрекают к насилию или заслуживают его из-за характера своей работы. Когда транссексуал Маянг Прасетё был убит в Квинсленде в прошлом году, “Courier-Mail” не только дегуманизировал её, употребляя по отношению к ней невероятно обидное «она-мужчина», но и неоднократно повторял то, что она была «проституткой», как будто бы это как-то оправдывало её смерть. Когда я опубликовала в Интернете о клиенте, который пытался напасть на меня неделю назад, мужчина прокомментировал “это твоя вина, глупая с..а”. Как секс-работник, я предполагаю, я утратила какое-либо право жаловаться о сексуальном насилии, потому что секс-работника “нельзя изнасиловать”.

Секс-работников нельзя изнасиловать по двум причинам: во-первых, потому, что мы не являемся людьми добродетели, поэтому добродетель и не может быть нарушена; во-вторых, потому, что, как аргументируют борцы с торговлей людьми и индустрия спасения, вся наша работа является изнасилованием, поэтому нет никакой разницы между тем, на что мы дали согласие, и на то, на что мы согласие не дали.

Те, кто громче всех выступает за ликвидацию секс-индустрии, говорят секс-работникам о том, что у тех мозги промыты патриархатом, и они находятся под его контролем, и что они неспособны думать сами за себя. Поэтому они считают себя вправе закрыть рот любому секс-работнику, который не согласен с ними, как “непредставительного” или представляющего часть “сутенерского лобби”. Они также считают себя вправе “спасать” секс-работников путем размещения их под дальнейший патриархальный контроль (тюрьмы в Америке), или используя их истории для того, чтобы протолкнуть свою собственную политику на телевидении (пресловутый реалити-шоу “8 минут”).

Есть много людей, готовых тратить свою энергию на «спасение» секс-работников, но очень немногие готовы тратить ту же энергию на то, чтобы выслушать нас и помочь нам бороться за наши права. Гомогенизация индивидуального опыта секс-работников посредством представления их всех как пассивных жертв, чтобы вписаться в трагическое порно, распространяемое сторонниками “Нордической модели” (которая делает покупку секс-услуг нелегальной, в отличие от их продажи) и христианскими группами, отвлекает от весьма реальных проблем, с которыми сталкиваются секс-работники.

Законы, которые должны “защитить” секс-работников, на самом деле делают наши условия труда сложнее, они усложняют возможность выйти из секс-индустрии, блокируют доступ к помощи от властей, а также увеличивают стигму вокруг секс-работы. Отсутствие защиты труда и возможности прибегать к законным мерам оставляет поле для эксплуатации секс-работников клиентами и менеджерами, а стигма вокруг секс-работы заставляет секс-работников бояться преследовать несправедливость из-за страза преследований и дискриминации со строны общества, либо посредством СМИ, либо на личном уровне в каждодневной жизни.

Что вы можете сделать, чтобы прогресс в течение следующих 40 лет продвигался быстрее, чем в течение предыдущих 40 лет?

Избегайте предположений и обобщения

Не все мигранты являются жертвами торговли людьми, не вся секс-работа является только лишь проникающим сексом типа “пенис-влагалище”, не все секс-работники поддаются насилию и принуждению. Но, конечно, в то же время не все секс-работники купаются в роскоши. Большинство находится где-то посредине, и им нужны те же самые права, какие гарантированы другим работникам.

Избегайте уничижающих вопросов

Конечно, я делаю это за деньги, в конце-концов – это работа, и то, помогла ли мне секс-работа расширить ли мои возможности как женщины, в данном случае неважно, так как последнее не должно являться условием для того, чтобы у меня были права.

Боритесь с бедностью, систематическим угнетением меньшинств и плохим образованием

Именно эти вещи часто приводят к плохому обращению с людьми в секс-индустрии (и, борясь за права, секс-работники ни отрицают существования этих вещей, ни thngs, и они не приукрашивают секс-индустрию), а не к занятию секс-работой.

Проверьте свой уровень “проститутофобии”

Мы все разные, поэтому важно помнить, что следующий раз, когда вы употребляете слово “проститутка” в обыденном контексте, в качестве унизительного обращения, вы не только рискуете, что ваши слова услышит бывший или действующий секс-работник, который съеживается внутри от таких слов, но такими словами вы также поддерживаете систему, которая продолжит угнетать секс-работников в будущем.

Самое главное – слушать действующих секс-работников, потому что они являются наиболее подверженными дискриминации законодательством и стигмой.

Фото: Tilly Lawless

Источник: DAILY LIFE